В общем, после чтения Квашниной потянуло меня то ли на плагиат, то ли на собственное творение, просто под влиянием прочитанного. Надеюсь все же на второе Потому что хочется все же иметь авторскую гордость. Да и мне захотелось чего-то легкого и светлого, вместо привычных терзаний и метаний. Получился рассказ, которым я с вами делюсь.
Я закусила нижнюю губу в надежде, что это не даст разреветься, но предательские слезы застилали глаза, готовые пролиться, стоит только моргнуть. А рядом Пашка. Ну вот, только не хватало плакать навзрыд перед ним. Ведь не пожалеет, а еще и подколет побольнее, прибавив, что они с Антоном предупреждали. Любимый старший брат Тоха и его неизменный закадычный друг. Да пошли они к черту, умники! Ох, до чего же не хочется выглядеть слабой и раздавленной, вместо этого улыбку бы на лицо. Да вот только губы кривятся, а улыбки не получается. Я подскочила с дивана со словами «пойду, сделаю чай», и быстро скрылась на кухне. Можно перевести дыхание и смахнуть слезы, пока никто не видит. Но услышала за спиной звук шагов. Паша медленно подошел со спины и развернул к себе. -Ты никак плакать удумала, мелкая. -Нет, - голос прозвучал слишком громко, - И вообще, занялся бы ты своим делом. Вон, иди, Тоху жди и телевизор смотри, ну ли чего ты там обычно делаешь, - я отодвинулась на несколько шагов и уперлась в кухонный стол. Дальше отступать некуда. И чего я собственно оправдываюсь перед этим напыщенным индюком? -Если ты из-за Астахова, я ему лично руки оторву, или чем он там тебя еще обидеть успел, - сказано было вроде бы и шутливо, и в то же время с таким скрытым намеком, что я понимала, пожалуйся, и моему Кириллу (хотя уже и не моему собственно-то) не поздоровится. -Мне соринка в глаз попала, - ох, ну и глупость же я сморозила, вот сейчас ведь точно привяжется. -Соринка, говоришь, - Паша хохотнул. – Ну-ну, размером с бревно. Мелкая, мы тебя предупреждали ведь, - тон такой покровительственный, что огреть захотелось чем-нибудь потяжелее. - Да пошел ты, умник, - я зло толкнула его и прошла мимо, возвращаясь в комнату. -А чай? – нет, это чудовище еще и издевается. Желание огреть его чем-нибудь усилилось. Зато, хоть плакать расхотелось. Пашка обладал удивительной способностью отвлечь от плохих мыслей. Сколько я себя помнила, он всегда был рядом, с самого моего детства. Лет с трех, наверное, когда я еще в песочнице куличики лепила, а он покровительственно лопаткой поправлял. И нафига ему это в его 9 лет было надо, до сих пор не понимаю. Вроде как Тоха, драгоценный мой старший братик, со мной возиться не любил, вот и перепоручал периодически изнывающему от скуки лучшему другу, у которого никого младше в семье не было, и руководить, видимо, было больше некем. Поначалу-то мне все нравилось, но это лет до 10 примерно, пока помощь подобная казалось важной, и я даже гордилась, когда меня со школы часто встречал темноволосый зеленоглазый принц. Я его так с первого класса называть стала, потому что и от хулиганов спасал, и за косички дергать никому не разрешал, и советы вроде как нужные давал. А вот когда мне его советы стали без надобности, он все равно продолжал их настойчиво раздаривать. Мне 13, ему 19. Собственно, спрашивается, чего лезешь, зачем мешаешь жить так, как хочется. А ведь мне мало хотелось-то. Я и в компании дурные не влипала и училась примерно, только с мальчиками целоваться пробовала, и то пару раз, и то по-детски совсем. А он когда словил нас за гаражом, так моему первому несостоявшемуся жениху настучал так, что мало не показалось. Я шипела, как кошка, даже помню лицо ему грозилась расцарапать, а он все так же покровительственно приговаривал, будто куличики мне поправлял в песочнице: «Рановато, малыш, рановато». И какая тебе спрашивается разница, блюститель морали, хренов. За «хренова» я еще и по заднице схлопотала, а потом меня на поруки Тохе отдали, который без стыда и совести запретил мне в школе к мальчишкам близко подходить, особенно к тем, кто постарше. Я взбрыкнула тогда, помню, и запустила в воспитателей фарфоровым чайником. Фаянс разбился вдребезги, и меня еще и убирать заставили. А три года спустя на моем пути встретился Кирилл Астаховов, который был на 4 года старше. И мои драгоценные братья (я Пашку именно так и воспринимала) начали свои нотации только увидели нас вместе. Но за время, прошедшее после истории с чайником, свободы у меня появилось больше, и благодаря родителям в том числе, которые наконец-то вспомнили, что ответственность за меня несут они, а не Тоха, которому они меня перепоручили, видимо, как только я родилась. Но вернемся к нотациям. Мои воспитатели с годами изощрялись все больше, и к поучениям присоединяли жгучий сарказм, от которого хотелось убежать куда-нибудь подальше. Я за словом, собственно, в карман тоже не лезла, но с мастерами разговорного жанра в пикировки вступала все же редко, боясь опростоволоситься. И в истории с Кириллом они пошли проторенной дорожкой, приговаривая, что гусь свинье не товарищ, и если свинья надумает свои лапки распустить, ее отправят на холодец, а, зная, Кирилла, он если и не распустит, то найдет себе вскорости гусыню посговорчивей. В общем, мне, как гусю, оставалось только ждать развязки. А я влюбилась как ненормальная. В переливы гитара, на которой Астахов играл, в сильные руки и серо-зеленые глаза, которые поглядывали на меня с заметным интересом. Смотреть и, правда, было на что. Невысокая, но хорошо сложенная, с небольшой еще не до конца оформившейся грудью, но тонкой талией и приятно округлыми коленками, шапкой густых каштановых волос и глазами цвета растопленного шоколада (как один из поклонников сказал). Я изменилась буквально за один год, и если еще в 15 выглядела как нелепый страусенок, то в 16 стала похожа на девушку, набирающую силу, бутон готовившегося вот-вот распуститься цветка (это все тот же романтически настроенный поклонник мне на ушко нашептал). В общем, я-то влюбилась, а вот Кирилл интересовался поначалу, даже целовались в подъезде до головокружения, и после школы меня встречал несколько раз, а потом пропал, почти на 2 недели. Я с ума сходила все это время. Тоха с Пашкой повысмеивали мой внезапно прошедший романтический настрой, а потом перестали. То ли надоело, то ли, наконец, своими делами занялись. Да и пора было бы уже. Оба в этом году заканчивали институты, и дипломы должны были бы писать, да к экзаменам готовиться, а не мне настроение портить. Потому что портить его было кому и без них, как оказалось. Кирилла я встретила случайно, на улице, под руку с миловидной брюнеткой на больших каблуках и идеальной улыбкой. Я прошла мимо, даже не поздоровалась, а он сделал вид, что меня не заметил. Хотя я видела, как у него лицо перекосило. То ли боялся, что я ему скандал закачу, то ли, что его новой пассии в лицо вцеплюсь. Не дождутся. Гордость у меня есть. И вот сейчас, Пашка своими разговорами дотаптывал ее остатки. Ну какого черта лезть ко мне в душу, спрашивается. Иди воспитывай кого-нибудь другого, или за 13 лет не нашлось более подходящей кандидатуры. Я плюхнулась на диван, напряженно поглядывая в сторону кухни, где зашумел включенный чайник. Наверняка, чай будет, и приготовит его Пашка специально, чтобы мне потом припомнить, что вот, мол я выросла, а гостеприимности так и не научилась. Да пошел он к черту! Я откинулась на спинку дивана и закрыла глаза. Злись, не злись, а из дома воспитателя не погонишь, Тоха голову открутит, да и Пашка не уйдет, изверг.
ПРОДОЛЖЕНИЕ. Мой муз издевается, как может, ей богу. Полноценного произведения пока не обещаю, поэтому и размещаю в теме рассказов. В общем, новый кусочек.
Как и ожидалось, Пашка появился в комнате 5 минут спустя с двумя кружками, от которых шел приятный смородиновый аромат. Та-а-ак, он еще и в шкафах лазил, иначе заварил бы обычный Ахмад в пакетиках, который сиротливо стоял на кухонном столе. Мама прятала сухие смородиновые листья в навесном шкафу в железной банке из-под печенья, и откуда это было известно, Пашке, я понятия не имела. Но то, что он ведет себя на моей кухне как хозяин, почему-то разозлило необыкновенно. А когда он еще и, гаденько улыбаясь, предложил мне чувствовать себя как дома, я приложила его попавшей под руку диванной подушкой. -Уймись, страусенок. -Убью, Рудаков, - взвизгнула я, и замахнулась подушкой еще раз. Пашка неловко уворачивался, приговаривая: - Танька, у меня чай в руках горячий, ты чего злобствуешь, оболью ненароком. -Не смей называть меня страусенком, - продекламировала я и уже собиралась обойти ненавистного воспитателя, как он умудрился обхватить меня в районе талии. Чай колыхнулся в чашках, и несколько капель попало Рудакову на руки. Он зашипел, заойкал, и вмиг меня отпустил, а я злорадно ухмыльнусь: -Нечего хватать! Не тебе принадлежит! -А кому? – Пашка с удивлением воззрился на меня, кажется, даже про ожог позабыл. -А это тебя не касается, - мне хотелось произнести это гордо, но получилось чересчур пафосно, и даже по-детски. – Давай чай, - я решила сменить тему. -Да я сам, - отмахнулся Рудаков, и отправился к журнальному столику, нелепо примостившемуся рядом с добротным финским диваном. – Так кому же принадлежит-то? – он говорил вкрадчиво, словно лаская слух но я-то знала, что за таким тоном скрывается, знаменитая рудаковское бешенство, изящно прикрытое мнимым спокойствием. Отчего-то дышать стало трудно. Ну, с какой стати, Пашку так взволновал ответ на этот вопрос. Меня так и подмывало сказать, что я уже месяц (а то и два) безраздельно принадлежу Астахову, чтоб у моего воспитателя слюна изо рта забрызгала от злости (хотя чего злится-то собственно), но не решилась. Подумалось, что, несмотря на то, что Кирилл заслуживает медленной смерти, если им займется Рудаков, то от моего бывшего возлюбленного останутся рожки, да ножки. Поэтому по прошлой памяти, ведь не все Астахов мне гадости делал, я решила благоразумно промолчать. -Ну, так что? – продолжал пытать Пашка, - И кому? -Ты чего прицепился как лист банный? Иди погуляй лучше, казанова доморощенный Ой, лучше бы я прикусила язык. У Рудакова глаза полезли на лоб, и я предпочла за лучшее ретироваться в ванную. Успела перед носом у разъяренного Пашки дверь закрыть, и на шпингалет запечаталась. Уф. -Страусенок, я выщипаю все твои перья, только появись. -Ага, нашел дуру, выйду я, как же. -Я же и дверь выломать могу. -И будешь потом ремонтировать. Возникла пауза, в течение которой я напряженно прислушивалось. В коридоре вроде бы все стихло, и вполне возможно, что обиженный Рудаков пошел пить чай. Вот ведь я язва, а. Ну иногда смолчала бы, а не могу, особенно когда вижу, как он злится. Это ведь как адреналин в кровь, да и месть маленькая ему – нечего мной командовать и поучать! Сколько уже можно-то? Осторожно выглянула в щелку, опасаясь засады. Никого. Выскочила как мышка, и на цыпочках пошла по коридору в спальню. Благо хоть квартира трехкомнатная. Рудаков, похоже в зале. Пьет свой чай, а я, спасибо, сыта, пойду книжку лучше почитаю, а еще лучше музыку послушаю. Меня перехватили на подходе в спасительную гавань, прямо на пороге. Пашка сильно дернул меня за руку, и я оказалась прижата спиной к его широкой груди. Он был горячим, просто неимоверно, и от него пахло терпким одеколоном и почему-то хвоей. Я аж головой замотала от внезапно нахлынувших ощущений. Это еще что такое? Мне стало жарко, и голова закружилась на мгновение. Рудаков тем временем меня к себе развернул и уставился своими болотно-зелеными глазищами. Рассматривал, будто первый раз видел. Я тоже замерла. Так и дышали оба тяжело, словно вместе до этого стометровку бежали. Пашка первым опомнился, отпустил и, обойдя, встал за моей спиной, аккуратно подталкивая. -Иди страусенок, чай пить. -Я не.. -Все, и шипеть переставай, для меня ты навсегда страусенком останешься, даже если, - он помедлил, - в последнюю раскрасавицу превратишься. Последние слова он почему-то произнес шепотом, и я уже подумала, не послышалось ли мне. Хотела повернуться, посмотреть ему в лицо, но Рудаков неуклонно дотолкал меня до зала. -Чай на столике, остыл уже, - проговорил он с сожалением, и не удержался-таки, воспитатель чертов, - А ты все-таки хоть и выросла, но гостеприимством не отличаешься до сих пор, хоть учи тебя, хоть не учи. Возникло огромное желание встать на дыбки, но я сдержалась. Сочла за благоразумие не обострять обстановку, пока он мне «доморощенного казанову» не припомнил. И чего он так заводился, я не знала, только однажды услышала, как его так Тоха называл и на вооружение взяла. Но видно то, что можно другу, мне, как объекту педагогического воздействия, нельзя категорически. Вот ведь несправедливость. Значит, ему меня страусенком можно дразнить ( Рудаков искренне полагал, что это прозвище отражает мой глубокий внутренний мир, хотя какого черта, я ведь голову в песок не прячу, а если одно время я и выглядела, как вышеупомянутая птичка, это мало что оправдывает, и обзывать меня позволения не дает), а мне даже заикнуться нельзя о том, что случайно услышала. Кстати, кто такой казанова я в принципе представление имела, все-таки не маленькая девочка, но почему так величали Рудакова в толк взять не могла. С девушками я его почти не видела, всего пару раз, и сама удивлялась, вроде такой парень красивый (что уж греха таить, красивый, и глаза необычные, на свету цвет меняли от болотно-зеленого до изумрудного, и нос прямой, и губы аккуратные, не узкие, и не слишком пухлые, и плечи широкие, и вообще от него всегда такой уверенностью веяло, если не сказать самоуверенностью), и чего барышням не хватало, я не понимала. Хотя и не спрашивала никогда. Побаивалась получить очередной ответ с долей ядовитого сарказма и присказкой, не совать свой длинный нос в дела, которые непосредственно меня не касаются. Да они меня и не касались, хотя иногда любопытство все же разбирало. -Тошка через полчаса придет. Звонил, пока ты укрывалась от гнева праведного, - Рудаков усмехнулся, но уже по-доброму, и от сердца отлегло. Ругаться мой воспитатель был больше не намерен, и поучать, видимо, тоже. Так некстати вспомнился Астахов с брюнеткой. Ну вот чего а? Вроде ж успокоилась, или это пока с Пашкой колкостями привычными обменивались. Всхлипнула совсем по-детски, сама от себя не ожидала. Рудаков мне чай как раз протягивал: -Танюшка, что случилось, маленькая? -Ничего, - я взяла чай и отвернулась. -Ну ничего, так ничего, - на удивление спокойно проговорил Пашка, - но Астахову я все-таки руки вырву. -Да отстань ты от меня просто, - в сердцах бросила я, - со своими нравоучениями и пожеланиями, я сама со всем справлюсь, сама, слышишь, без твоей помощи! Я бросилась в свою спальню и с грохотом захлопнула дверь, надеясь, что Рудакову хватит такта, не вломиться ко мне без стука, хотя он и может.
Еще кусочек. Скоро ухожу в тему Мир реальности. Муз разошелся не на шутку. Ловите продолжение, пока он добрый.
Я проснулась от яркого солнца, беззастенчиво пробившегося сквозь неплотно задвинутые шторы. Понежилась несколько минут, не имея ни малейшего желания вставать. Если бы сегодня было воскресенье, я б вообще из кровати не вылезла, но, увы, всего лишь среда. Лениво приоткрыла один глаз, потом второй. Все же интересно, сколько время. Обычно я редко вставала до того, как прозвонит будильник, но учитывая вчерашние слезы, которых я пролила огромное количество, и сморивших меня вконец едва часы пробили девять, удивляться не приходилось. Я поискала глазами будильник. Еще нет и половины седьмого, значит в запасе как минимум полчаса безделья и покоя. Натянула домашние штаны в милый цветочек (мама подарила год назад со словами – как же ты выросла, странная все-таки у родителей логика, потому что до этого штаны дарились исключительно с Микки Маусом и утятами, а тут меня в ранге, видимо повысили, в связи с наметившимся периодом юности). Тихонько проскользнула в коридор, и решила заглянуть к Тохе. Брат развалился на диване, свесив одну руку, и безмятежно похрапывал. Меня так и подмывало запрыгнуть на него, как в детстве и завопить как индеец, призывая спасаться от бледнокожих. Усмехнулась, а давно ли это было. Да нет, всего года 4-5 назад. Антошка всегда подскакивал, потом ловил меня в коридоре, куда я успевала выскочить, и поддавал по заднице. Но теперь я вроде как взрослая, и подобных глупостей совершать не должна, хоть и подмывало. Я осмотрелась. Вещи в беспорядке разбросаны по стульям и на полу, а футболка цвета хаки примостилась на подоконнике. Никакого представления о порядке у брата не было, сколько с ним мама ни воевала, а я привычно принялась складывать все по местам. Из серо-голубых джинсов выпала пачка сигарет. Та-а-к, мой драгоценный Тоха еще и курит, хотя дома ни сном, ни духом об этом не знают. А следом за сигаретами полетела небольшая синяя коробочка. Я присмотрелась и покраснела. Брат, оказывается, не только никотином организм травит, но и бесстыдством занимается. Хотя чего странного, без малого 22 года. Высокий, стройный, широкоплечий, с волосами цвета спелой пшеницы (вот ведь дал бог парню, а оно мне, может и нужней), и улыбкой, от которой не таял разве что лед в трескучий мороз. Интересно, а Тоха один по девочкам ходит, или Рудакова за компанию берет. В сердце почему-то неприятно кольнуло. Если я не вижу Пашку в женской компании (редко вижу, стоило бы уточнить) это же не означает, что он целибат соблюдает, да и с чего бы ему, здоровому, красивому парню. И ничего не красивому, поправила я себя, так себе, средненькому. Вот нашла о чем размышлять. Болотные глаза как у лягушки, и нос кривой. Я даже язык показала невидимому собеседнику, потом поразилась собственной глупости и придала лицу выражение посерьезней. Аккуратно сложила тошкины штаны и повесила на спинку дивана. Брат заворочался, проворчал что-то, но глаз не открыл. А чего ему просыпаться в такую рань, вчера, небось, опять вернулся за полночь. Я вздохнула, подумав, что мне такая свобода не светит еще как минимум года три, а то и больше. Если, конечно, раньше в монастырь не запрут. Не то, чтобы предпосылки были, и все же Пашка и Антон до сих пор неровно дышали, стоило появиться рядом со мной парню. Астахов стал исключением, и то с ворохом нравоучений и правил от моих воспитателей, как себя стоит вести приличной девушке. А я что повод даю думать обо мне по-другому? Вот свинство, сами развлекаются, а мне нельзя. Так и стукнула бы их чем-нибудь. С воинственным настроем я отправилась на кухню завтракать. Мама уже проснулась, и встретила привычным «доброе утро» и легким поцелуем в щеку. Я рассматривала ее в ярком солнечном свете, молодую, полную сил, словно и не было у нее старшего сына, которому через несколько месяцев исполнится уже двадцать два. Она никогда не уделяла своей внешности чрезмерного внимания, только необходимые крема, да редкие маски, и обязательный маникюр раз в неделю у тети Гали в парикмахерской напротив нашего дома. И все же мама выглядела необыкновенно привлекательно, словно светилась изнутри одним ей понятным светом. Невысокая блондинка с пшеничными волосами, волнами падавшими ей на плечи, с аккуратным ухоженным лицом, еще не отмеченным морщинами и представлявшимся мне едва ли не идеальным, и темными, как горький шоколад глазами, которыми я была на нее похожа. -Ты чай будешь? Я смородиновый заварила, - вырвал меня из раздумий мягкий приятный голос. -Нет, мамуль, спасибо, - я покачала головой и села на стоящий у стола табурет, - пока обойдусь сухим пайком, ну и при желании сделаю кофе. -Смотри сама, - мама неловко потрепала меня по плечу, - ты плакала вчера. Возникшая пауза затянулась. Мама, видимо ждала, что я буду комментировать последнее заявление, а мне до чертиков хотелось свернуть с этой темы на более безопасную, вот только на какую? - Из-за учебы расстроилась? Я выдохнула. Ну, естественно, из-за чего же еще в моем возрасте расстраиваться-то можно, только из-за алгебры, по которой у меня выходила за четверть тройка, да и за год, скорее всего тоже. Оно, конечно, неприятно, и ставило большое пятно на моей репутации хорошистки, но вот слез точно не вызывало, хотя если маме так хочется думать, то пожалуйста. -Да, мам, - а сама язык прикусила, чтобы не съязвить, но не сдержалась - об уроках только и думаю. Опять меня кто-то дернул. Ну, вот что за черт во мне сидит? -Или дело в другом? – на меня уставилась пара озабоченных глаз, того и гляди пытки начнутся. – Танюш, ты же можешь быть со мной откровенной. Мочь-то могу, да вот не тянет. За последние несколько лет у нас было два разговора по душам, и оба закончились не так, как мне хотелось. В первом случае мне была прочитана длинная нотация, во втором мама схватилась за валерьянку. Поэтому больше искушать судьбу я не хотела. - Ничего страшного, - поспешила я прервать назревавший разговор по душам. – Поссорилась с Настей, но сегодня пойду мириться. Маму такой ответ устроил, и она села рядом, с кружкой чая, предпочитая дальше завтракать в тишине, что меня более чем устроило. Наши отношения нельзя было назвать идеальными. Мама жила отдельной от меня жизнью уже давно. Много работала, дома появлялась не раньше восьми вечера, хотя честно пыталась выполнять возложенные на нее родительские обязанности, как то накормить, обстирать, но вот мной она интересовалась мало, только в силу необходимости, проверяя оценки, или посещая школьные собрания. Тошке доставалось и того меньше внимания, хотя он сильно от этого не страдал, наоборот наслаждаясь имеющейся свободой. Отец тоже был от нас относительно далек, часто пропадал в командировках, приезжая от силы несколько раз в год, и это считалось общесемейным праздником, на который обычно приглашались гости. Многочисленная родня по отцовской стороне любила наведываться к нам в такие дни, чтобы поесть и попить, а потом отчалить до следующего раза. Единственный человек, старавшийся вникнуть в нашу жизнь - это пашкина мать, Тамара Леонидовна, которая и выслушать была готова, и пожалеть, если надо. Я редко к ней ходила, но все же знала, что в случае чего, есть к кому обратиться. Одно время она даже сидела со мной, в мое далекое шилопопое детство, когда мама не могла взять больничный, а оставлять меня на 11-летнего Антона было неблагоразумно. Тамара Леонидовна работала посменно, и сразу поле суток приходила ко мне. Делала чай с вареньем и читала книжки, и даже играла в настольный футбол, который я очень любила. Я запомнила это время как одно из самых счастливых, хотя несчастной себя в принципе никогда и не ощущала. Одинокой да, и то рядом всегда были Тоха и Паша, оберегающие, любящие и самые родные. - Давай в школу собирайся, а то опоздаешь. Я угукнула, и выскочила из-за стола, так и не позавтракав. Перекушу по дороге в школу печеньем, которое лежало в сумке, видимо, дожидаясь своего часа. Вдогонку услышала: -Уроки все выучила? Ну что вот на это скажешь? Я предпочла красивую полуправду: -Почти. -Смотри, Татьяна, конец года на носу. Ну, естественно, и сразу необыкновенная забота. Я забежала в комнату и задумалась, что надеть. Джинсы были оптимальным вариантом, но учитель по химии, пожилая женщина с консервативными взглядами, выпроваживала из кабинета за нарушение неписанных правил, не ходить девушкам в штанах. И откуда она такая выискалась на нашу голову под конец года, никто не знал, но поспорив с ней единожды, предпочитали больше этого не делать. Иметь за четверть неуд не хотелось никому, а седовласая дама, прибывшая к нам явно из института благородных девиц, грозилась воспитывать через оценки. Поэтому выбор в одежде был ограничен. У меня было всего два платья, оба выше колена, и скорее летние. Благо за окном почти двадцать градусов тепла, и апрель выдался необыкновенно жарким, а то бы или мерзла, или двойки получала. Я поразмышляла минут пять, и решила надеть кремовое платье в горошек с милым черным пояском, подчеркивавшем талию. Покрутилась перед зеркалом, чуть-чуть подкрасила блеском губы, и, прихватив тяжелую сумку, вышла в коридор, нос к носу столкнувшись с Тохой, который только проснулся. - В школу? – спросил он, громко зевая. -А у тебя еще варианты есть? Тебе самому в институт не надо? -Я диплом пишу, - отмахнулся он. -Ага, как же, и гуляете с Рудаковым в ночи. -Мелкая, тебе какое дело, где мы гуляем и что делаем? – последнее прозвучало едва ли не как вызов. -Да знаю, что вы там делаете, - огрызнулась я и, пролетев мимо, толкнула входную дверь и выбежала в подъезд.
Сообщение отредактировал lesenka_light - Четверг, 25.04.2013, 23:39
Хих, рассказ супер! Всё описывается так легко и хочется читать и читать. Я расстроилась, когда увидела, чт рассказик кончился. Может напшешь полную книгу?
Я расстроилась, когда увидела, чт рассказик кончился. Может напшешь полную книгу?
Дя-дя! Хотим продолжения!
Вот нечестно ты поступаешь! Так завлечь читателей, а потом ОБЛОМ Зарисовка просто супер! Я обожаю такие сюжеты. Дальше Пашка мог бы в нее влюбиться, если уже не влюбился. Это не-чест-но! Плохая ты! Все, не буду больше к тебе в гости ходить. Даже ради Андрюшеньки!
Вот нечестно ты поступаешь! Так завлечь читателей, а потом ОБЛОМ Зарисовка просто супер! Я обожаю такие сюжеты. Дальше Пашка мог бы в нее влюбиться, если уже не влюбился. Это не-чест-но! Плохая ты! Все, не буду больше к тебе в гости ходить. Даже ради Андрюшеньки!
У меня иногда ощущение, что задумок через край, а вот реализация их - сложнее сложного. Мысли появились, я их изложила. Будет ждать своей очереди эта зарисовка.
Цитата (●•°Ди°•●)
Это не-чест-но! Плохая ты! Все, не буду больше к тебе в гости ходить. Даже ради Андрюшеньки!
Ну-у-у ладно тебе, я хо-о-орошая. Как руки дойдут, так и напишу.
Ааааааааааааааааааааааааааааааааааааааа!!!!!!!! Ты это сделала! Спасибо, спасибо, спасибо! Походу у них любоффф намечается. Не желаю ничего слышать о том, что проды не будет!
Уууеее, я дождалась!!! Вот теперь я не буду каждый день ждать!!! Ведь на таком месте заночилось!!!!!!!! Не мучай меня. Пожалуйста, можно ещё немного?????
Леночкааа!!! Я тебя обожаю просто! и тему эту обожаю! Сразу вспомнила себя тринадцатилетнюю девчонку, которая с обожанием и тоской смотрела на лучшего друга брата, тихо вздыхала ему вслед и дико шипела змеюкой подколодной, когда он меня засек на дискотеке, домой приволок и сдал родителям (они-то думали, что их деточка в кроватке своей почивает сладко ) С тех пор такие истории о том, что он был другом-почти-братом и стал единственным мужчиной на свете - мой личный фетиш. Несколько даже наваяла в разных фендомах. Не поняла при чем здесь Квашнина. Сюжет стар, как мир. Но вот огранка и исполнение - просто шикарное. И мне так нравится твой легкий слог. Новая атмосфера чувствуется. Вместо привычного ангста (страданий-терзаний) в зврисовке есть легкость, такая светлая, струящаяся, как воздух весной, когда сады цветут, солнышко светит, и пчелки жужжат Пиши, пожалуйста! Так хочется увидеть момент сближения героев
Ой,как милооооо...да,мне сейчас после Квашниной - прям бальзам на душу .Хочется чего-то такого же бодренького,взрывного...чтоб эмоции зашкаливали и...да просто молодость вспомнить .Эх...а есть что вспомнить... Ленусь,хорошая история,которая просто ТРЕБУЕТ реализации.Я тебя уже,наверное,достала...что не напишешь - требую роман полноценный .Ну, а если такие чувства у меня? ЕСЛИ МНЕ ПРОСТО МАЛООООООО Вот теперь историю Пашки и Танюшки хочу узнать.ОЧЕНЬ ХОЧУУУУУУУ Пожалуйста,моя хорошая...подари продку
Зарисовка просто супер! Я обожаю такие сюжеты. Дальше Пашка мог бы в нее влюбиться, если уже не влюбился. 
Не желаю ничего слышать о том, что проды не будет!
.Эх...а есть что вспомнить... 
